| Форма входа
|
|
| МЕНЮ САЙТА |
| | Старые страницы
|
|
| Новые страницы
|
|
| Книги
|
|
| Фоторепортаж
|
|
| Здоровье
|
|
| Мой баннер |
|
| Статистика |
 Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0
|
|
07.06.2016 Дочь Дантеса - Леони
|
Знаете ли, что у меня была сестра...
Это три дочери Дантеса - Леони, Матильда и Берта. Акварель написана в 1843-м, в год смерти их матери, Екатерины Гончаровой. В сентябре она родила долгожданного сына, а через месяц умерла от послеродовой горячки.
За пару недель до злополучной дуэли Дантес женился на родной сестре Натальи Николаевны Пушкиной – Екатерине Гончаровой. Женился, как утверждают, не по любви, а по настоянию друзей, спешно желая замять назревающий в обществе скандал, связанный с именем Пушкина. Но это не помогло: 10 января состоялось венчание, а 29 января прозвучал тот роковой выстрел на Черной речке.
Дантес был арестован, разжалован в солдаты и через месяц выслан с беременной женой за границу.
Е.Н.Дантес-Геккерн, ур. Гончарова, портрет неизвестного художника.
Жорж Дантес, 1865 год, Париж. Photographs by DISDER.
На родине жизнь его можно было бы назвать счастливой. Налаженный быт, успешная служба, хорошие дети. Внук Дантеса Луи Метман вспоминал, что "дед был вполне доволен своей судьбой и впоследствии не раз говорил, что только вынужденному из-за дуэли отъезду из России он обязан своей блестящей политической карьерой, что, не будь этого несчастного поединка, его ждало незавидное будущее командира полка где-нибудь в русской провинции с большой семьёй и недостаточными средствами".
О России в семье Дантесов не вспоминали.
Жорж Дантес, фото.
И всё бы ничего, если бы не младшая дочь Леони. Ей не было и трёх лет, когда умерла мать. Екатерина при жизни с детьми на русском не говорила, просто не смела. После её смерти трёх маленьких сестёр и новорождённого Луи взяла на воспитание сестра Дантеса Адель, старая дева. Откуда что взялось, непонятно - в семье все говорили по-французски.
Леони - единственная из всех детей разговаривала на русском языке, причём, выучив его самостоятельно, владела им в совершенстве.
Светская жизнь её не интересовала. Она прошла на дому курс Политехнической школы, и, по словам своих профессоров, была первой. Брат говорил, что у сестры было две привязанности: математика и… Пушкин. Причем, последний явно победил.
Комната Леони была превращена в молельню: на стене висел огромный портрет Александра Сергеевича, перед которым всегда горела лампада. Дальше шли другие его портреты, поменьше, и книги. Русские.
Она прочла Пушкина всего, знала наизусть "Онегина", целые главы из "Кавказского пленника" и "Капитанской дочки".
С отцом не общалась – в одной из ссор назвала его убийцей Пушкина и больше никогда с ним не разговаривала.
В год столетия поэта в беседе с корреспондентом газеты "Новое время" брат Леони, Луи-Жозеф Геккерн-Дантес сказал следующее:
- Пушкин! Как это имя связано с нашим! Знаете ли, что у меня была сестра, - она давно покойница, умерла душевнобольной. Эта девушка была до мозга костей русской. Здесь, в Париже, живя во французской семье, во французской обстановке, почти не зная русских, она изучила русский язык, говорила и писала по-русски получше многих русских. Она обожала Россию и больше всего на свете Пушкина.
Леони умерла в парижской больнице для душевнобольных, где провела 28 лет. В периоды просветления просила родных только об одном: "принести ей книги "дядюшки Пушкина".
Источник
Подробнее:
Судьба не покарала барона Жоржа-Шарля Дантеса-Геккерна, убийцу Пушкина. С позором изгнанный из России, он сумел у себя на родине, во Франции, сделать блестящую политическую карьеру, достичь славы и богатства.
Жорж Дантес умер 2 ноября 1895 года, в возрасте 83 лет, окруженный детьми, внуками и правнуками. Образцовая кончина благонамеренного и положительного члена общества и благонравного семьянина.
Одна неприятная нота в его жизни все-таки была: третья его дочь, Геккерн Леони-Шарлотта (1840-1888). Судьба занесла было над Дантесом карающий меч, но промахнулась – и удар пришёлся на его дочь. Красавица и умница, поэтесса. Девочка, видите ли, любила читать. И, в довершение неприятностей, обладала способностями к языкам. Ну и она, само собой, была наполовину русская. Она выучила русский. И... прочитала Пушкина.
И не только прочитала, но и смогла оценить, какой это был поэт.
Она прочитала всё.
В её комнате висел портрет Пушкина.
Она молилась на него.
И как-то раз за обедом она выкрикнула отцу:
– Убийца!
С тех пор он избегал встреч с дочерью. Заходить в её комнату он тоже не мог – там висели портреты Пушкина. Дочь обвиняла его в том, что он стрелял в сердце русской культуры. Дантес раздражался и кричал, что его дочь строит из себя казака, и что ведь Пушкин тоже мог его убить, а это было бы гораздо более неприятно – Франция могла лишиться будущего сенатора! Но Леони-Шарлотта не отступалась и любила Пушкина все больше.
Тогда Дантес, используя свои связи, объявил, что его дочь сошла с ума на почве «ненормальной любви к своему дяде» (ведь он был ей дядей, поскольку жены Дантеса и Пушкина были сёстрами).
Он заточил её в сумасшедший дом, а эти заведения в те поры вряд ли были похожи на санатории. Они существовали в основном для изоляции больных, а во времена Наполеона III уже применялась и карательная психиатрия (заточение неугодных и политических противников). Больных держали там, как заключенных или зверей в зоопарке.
Вот какую картину больницы Сальпетриер дает нам Этьенн Паризе:
«В каждой палате было по 6 больших кроватей и по 8 меньших размеров, причем на каждой большой кровати помещалось по трое, четверо. Легко представить себе, что могло бы дать врачебное наблюдение для теории науки, когда возбужденные больные, очутившиеся на одной кровати, начинали наносить друг другу удары, царапались и плевали, в то время, как единственный палатный служитель, призвавши на помощь банщика, запасшись веревками, и нередко вооруженный палкой, принимал деятельное участие в побоище, пока ему не удавалось наконец связать по рукам и ногам зачинщика или зачинщицу драки. (...) Здание было совершенно непригодно для жилья. Заключенные, скорченные и покрытые грязью, сидели в каменных карцерах, узких, холодных, сырых, лишенных света и воздуха; ужасные конуры, куда не хватило бы духа запереть самое отвратительное животное! Умалишенные, которые помещались в эти клоаки, отдавались на произвол сторожей, а сторожа эти набирались из арестантов. Женщины, часто совершенно голые, сидели закованные цепями в подвалах, которые наполнялись крысами во время поднятия уровня воды в Сене».
(Я не привожу дальнейшие описания парижской больницы для душевнобольных, поскольку они еще более ужасны и невыносимы для чтения).
У нас нет сведений конкретно про Леони-Шарлотту, была ли она действительно душевнобольная или просто неуравновешенная и вспыльчивая, или вообще была совершенно нормальная... Но в сумасшедшем доме она довольно рано умерла, что, в общем, неудивительно для тонкой и поэтической натуры – девушки, дочери сенатора, помещенной в подобное место, где все уверения пациента в том, что он нормален, воспринимались только как обострение с соответствующими последствиями. И больше она Дантесу не мешала.
А Жорж Дантес прожил свою благополучную жизнь, умер в богатстве и почете, окруженный детьми и внуками...
Он так до смерти и не прочитал ни одной строчки Пушкина.
Автор: К. Ю. Старохамская
|
Просмотров: 4898 |
Добавил: Olesia |
Добавлено: 07.06.2016
|
|
