Над этим сравнительно небольших размеров портретом Леонардо проработал четыре года. Вот что пишет об этой работе Вазари: «Взялся Леонардо выполнить для Франческо дель Джокондо портрет Моны Лизы, жены его... Так как Моны Лизы была очень красива, Леонардо прибег следующему приему: во время писания портрета он приглашал музыкантов, которые играли на лире и пели, и шутов, которые постоянно поддерживали в ней веселое настроение». (Вазари, возможно, ошибся: существует предположение, что на картине изображена не жена флорентийского дворянина дель Джокондо, а какая-то другая высокопоставленная особа… Как бы то ни было, благодаря Вазари этот женский образ вошел в историю мировой культуры под именем «Моны Лизы» или «Джоконды»). Вазари считал, что благодаря этому приему, «да Винчи добился и изобразил ту восхитительную улыбку, при взгляде на которую испытываешь скорее небесную, чем земную радость…». Однако, в основе этой знаменитой улыбки Джоконды, порожденной рукой великого художника,- всего лишь улыбка над шутовскими потехами.

Эта картина и слава ее (что бывает далеко не всегда), очевидно, ровесницы. Ведь уже Вазари писал о «Моне Лизе»: «Тот, кто, глядя на нее, хотел бы убедиться, насколько искусство в состоянии воспроизводить природу, мог бы это легко осуществить. Ибо тут были переданы все частности, которые можно изобразить с помощью тончайшей кисти. Так глаза обладали тем блеском и влажностью, которые можно везде наблюдать в жизни… Брови, у которых, казалось, видно было, как каждый отдельный волосок вырастал из кожи то более толстый, то более тонкий… не могли быть изображены более естественно. Нос, с его красивыми розовыми и нежными ноздрями, казался живым. Рот… заставлял забывать о живописи, так естественно он был написан. Во впадине шеи тот, кто рассматривал ее с особым вниманием, мог разглядеть биение пульса, и вообще, право, можно сказать, что эта картина была так написана, что любой художник, будь он каким угодно самонадеянным, при виде ее должен был бояться и дрожать…»

Свидетельство Вазари о тех ухищрениях, к которым прибегал Леонардо, чтобы добиться на лице модели нужного ему выражения, очень показательно для творческого метода великого художника, который говорил, что «хороший живописец должен писать две главные вещи – человека и представление его души». «После Джотто, - писал Леонардо, - искусство упал потому, что все стали подражать уже существующим картинам, и так пошло до тех пор, пока флорентиец Томазо, прозванный Мазаччо, не показал своими совершенными работами, что мастера, исходящие в своих произведениях из чего-либо иного, кроме природы, наставнице учителей, трудятся напрасно».

В оценке, которую «Джоконде» дает все тот же Вазари, - знаменательная, исполненная глубоко смысла градация: все совсем как в действительности, но, глядя на эту действительность, испытываешь некое новое высшее наслаждение, и кажется, что сам жизнь не может быть иной. Другими словами: действительность, обретающая некое новое качество в красоте, более совершенной, чем та, которая обычно доходит до нашего сознания, красоте, которая есть творение художника, завершающего дело природы. И, наслаждаясь этой красотой, по-новому воспринимаешь видимый мир, так что веришь: он уже не должен, не может быть иным.

Это и есть магия великого реалистического искусства Высокого Возрождения.